ЗВЕРИ И ПТИЦЫ

Сегодня в торжественной обстановке ушел из жизни еще один мой приятель. Это произошло во время его свадьбы, часов в семь вечера. Он ушел из моей жизни в сопровождении тещи, жены и ее родственников. Уход сопровождался велеречивыми тостами, пьяными возгласами и криками “горько”.

В отличие от потустороннего пути было совершенно ясно, куда именно он пойдет и сколько это займет времени. Он ушел в направлении устроенного для вечной жизни трехкомнатного санузла, совмещенного с лифтом, кодовым замком и полированной мебелью, в которой он будет отражаться до исчезновения.

Как и велит уход из жизни, этот тоже был обставлен цветами, выпивкой и речами.

Гости сидят за столом и пытаются имитировать веселье. Я давно уже не реагирую на их разговоры, в которых нет смысла, а есть только эмоции. Один что-то утверждает, а на самом деле утверждается, другой якобы возражает, а на самом деле пытается унизить “собеседника” и показать, что он собой тоже что-то представляет.

Я молчу не потому, что молчащий умнее говорящего. Просто мне нечего утверждать и доказывать. Редкий разговор не носит характера взаимной агрессии, пусть спрятанной очень далеко, за туман слов.

Мне иногда кажется, что внутри каждого мужчины и женщины, таких теперь ухоженных и приодетых, сидит маленький злобный зверек.

Вот у этой женщины внутри какое-то земноводное, похожее на ящерицу или лягушку, но с острыми зубами. У ее мужа – какой-то юркий и шустрый хорек. Я слышу голоса не людей, а этих внутренних тварей, которые используют их тела, чтобы быть незаметными, чтобы их кормили и доставляли радость долгой обеспеченной жизни. Когда эти мужчины и женщины знакомятся друг с другом, из них “выбегают” их обитатели, которые обнюхивают друг друга, пытаясь выяснить “достоинства” потенциального партнера. Они хотят нравиться друг другу. Они виляют хвостами от предвкушения возможного.

Мне нечего им сказать. Я молчу. Я занимаюсь любимым делом. Я себя идентифицирую. Я могу представить себя чем угодно, мысленно спроецировав себя на объект или, наоборот, ощутив его внутри своего сознания. Я могу идентифицировать себя с чем угодно, но только не с ними… Я лучше буду тем, что они едят. Хоть вот этим несчастным гусем…

Я лежу на блюде среди прочей закуски, обложенный яблоками и черносливом. Идиотское сочетание: гусь и яблоки! Терпеть никогда не мог этих яблок. Все уже устали от еды и алкоголя, но они будут есть и пить дальше, потому что их жильцы прожорливы и ненасытны. От меня уже почти ничего не осталось: голова, шея, кусок спины, кости на тарелках. Они говорят, что я – очень нежный! Они, кажется, дискредитировали все слова, которые хоть что-то значили в жизни. Кончаю, потому что для них мозги – деликатес, и сейчас кто-нибудь будет высасывать их из моей головы…

Мне иногда хочется взять стиральную резинку и потереть кое-где карту мира до белизны, чтобы сохранить иллюзию, что где-то есть жизнь, неизвестная и не похожая на эту. Какая-нибудь резиновая цивилизация. Пластичная, гибкая, плавная без “прокрустовых” прямых, плоскостей и граненых стаканов, где города похожи на деяния сюрреалистов: сферические, тороидальные, струящиеся, каплеобразные дома и улицы… Никто никуда не спешит, потому что нет понятия скорости, ведь расстояния там растяжимые. Отношения между людьми там носят гибкий и мягкий характер, потому что с детства воспитывается ощущение другого человека, с которым например, играя, растягиваешь резину. Каждый ребенок понимает, что если он отпустит свой конец, то другому будет больно.

Никаких категорических суждений, догм, постулатов и аксиом. Нет прямолинейных геометрических понятий, все определяется силой, которая деформирует резину и даже время…

Но я выхожу, и вокруг меня огромный серый лабиринт городских стен. Внутри него живет, как в ящике Скиннера, огромная серая крыса по имени Нежность. Она ищет выход из лабиринта. Если она его найдет, то получит награду.

Награда это – Я!