СПИЧ ПОСКОЛЬЗНУВШЕГОСЯ НА ЯБЛОЧНОЙ КОЖУРЕ

"Хаос – изначальное, беспорядочное и бесформенное состояние мира. Означает пустое неизмеримое пространство, существовавшее до возникновения всех вещей."

Словарь античности

Хаос – единственный Бог, существование которого не подлежит сомнению. Его стертые, неопределенные черты преследуют человека день и ночь, всю жизнь. Любой шаг к упорядочению, пониманию, системе, структуре дается людям с исключительным напряженем, в бесконечной борьбе с Великим Безликим. Остановиться нельзя ни на минуту. “Культура – это лишь тоненькая яблочная кожура над раскаленным хаосом”.

Мы рождаемся и наследуем Архив жизни, систему знаний, законов, принципов. Обучаясь, начинаем понимать, что самоотдача, любовь, творчество – это приведение Архива в порядок, это новые находки и его пополнение. Архив – это традиции и культура, которые только и защищают от огненной геенны Хаоса.

Больше всего от советской власти пострадала душа. “Дворянство души” было репрессировано или изгнано из человека. Нечеловеческая власть стирала “грани” между умственным и физическим, городским и деревенским, мужским и женским. Стирала до дыр в затылке грань между живым и мертвым. Стирала лица из памяти и с лица стирала выражение человеческого. Стирание, как написано в словаре, это трением удалить с поверхности или уничтожить; трением повредить, сделать ссадину; трением измельчить. Нас страшно измельчили, мы все в жутких потертостях от социализма. Немного помогает детская “присыпка”, детский “крем”, но детское тоже стирается в порошек и в школах, и в яслях…

Нас все время заставляют думать о брюхе, чтобы мы не вспоминали о душе. “Брюхо служит причиной того, что человеку не так-то легко возомнить себя Богом”. Люди все больше теряют специфичность, становятся какими-то “пластмассовыми”. Из чего они “сделаны”, для чего предназначены – неизвестно. Так неспецифичны раковые клетки, цель которых паразитирование на здоровой ткани. Многие обречены на суетливое беспокойство, на броуновское движение во мраке и лжи. “Поверхностные люди должны всегда лгать, так как они лишены содержания”. Они дети Хаоса. Общественное сознание сейчас можно классифицировать как инсульт. Какие-то части тела как-то работают. Образовались даже новые связи, из-за которых отдельные органы постоянно трясутся. Кое-что атрофировалось. Речь иногда напоминает клекот, иногда свист… Все мечтают о маленьком счастье, но сейчас, сразу. “Всяким маленьким счастьем надлежит пользоваться, как больной постелью: для выздоравливания – и никак иначе”.

“Не путайте: актеры гибнут от недохваленности, настоящие люди – от недолюбленности”. Нам ужасно не хватает “дохваленности” и “долюбленности”, чтобы ощутить себя особенными, определенными, отделенными от Хаоса. Только в интенции, в симпатии, в идентификации с близким, в любви обретается лицо и индивидуальность, смысл жизни. Каждый кардинальный поступок, связанный с выбором, очеловечивает и отдаляет Безликое. Каждое осознанное мгновение любви порождает пространство с гармонией, законом, человеческим измерением.

Фамилия Хаоса, должно быть, – Шаблон. (Как Вельзевул – владыка навоза). Шаблонность мыслей, поступков, ценностей делает человека хаотически неразличимым. Бесконечно повторяющийся однообразный порядок армейского строя порождает хаос войны. “Безумие единиц – исключение, а безумие целых групп, партий, народов, времен – правило”. В этом страшном правиле хочется быть безумным исключением. Словом можно заслониться от зияющей пропасти бесформенного. Если это слово сказано с любовью.

Все цитаты в тексте принадлежат произнесшему их с любовью Фридриху Ницше.