НАСЛЕДНИК

У гражданина П. вместо давно ожидаемого рождения наследника двух шкафов, тахты, телевизора и макулатурных изданий жена снесла яйцо. Яйцо было большое, с дыню, но это не очень утешало П., который не только подозревал жену в измене, но видел в такой измене вызов и насмешку. Все женщины что-нибудь носят. Вещи в комиссионный. Драгоценности в ломбард. Несут чепуху. Приносят сплетни. Но яйцо!

Жена П. вела себя абсолютно так же, как будто ничего не случилось, будто все люди размножаются кладкой яиц. Она прижимала яйцо к груди, шептала ему нежные слова, укачивала и заставляла П. греть его своим телом. Стоя на четвереньках над яйцом и утепляя его животом, П. учинил жене допрос с пристрастием к ее ответам, пытаясь выяснить, где и когда она имела контакт со страусами, лебедями, аистами, удавами, питонами или, хуже того, индюками. Жена плакала, клала яйцо в авоську, собирала вещи и кричала, что П. – единственный индюк, с которым она имела дело. Возможно, к сожалению. Это повторялось почти каждый вечер, хотя набор предполагаемых животных, соперников П., явно иссякал. П. плохо спал, ему снились фаллические утконосы, слоновые черепахи мужского пола и летающие, догола ощипанные петухи.

Яйцо, между тем, обогреваемое семейным теплом животов, зрело, и в нем прослушивалась жизнь.

Через две недели скорлупа треснула, и взору изумленных супругов предстал обтянутый человеческой кожей малорослый цветной телевизор с пупком на месте переключателя программ. Он показывал, быстро перемещался на коротких ножках, при этом временами всхлипывал и всеми своими ручками прижимался к материнской груди. При дополнительном осмотре отпрыска немного успокоившийся П. обнаружил, что телевизор – мальчик.

Поняв, что его мужской гордости ущерб не нанесен, а что, возможно, это старый телевизор, в который они с женой смотрели по вечерам всю жизнь, внес своим электронным лучем некоторую коррекцию в развивающийся плод или даже принял участие в зачатии, П. даже испытал некоторую радость, что цвет – это от него, так как их старый телевизор был черно-белый. Причем, “цветной” в данном случае воспринималось как достоинство, а не как признак расового отличия.

Дитя быстро росло, прибавляло в весе и диагонали. Телевизионный мастер, которого
пригласили вместо педиатра, сказал, что такое видит в первый раз и что признак
мальчика – это, по-видимому, дециметровая антенна.

Прошло несколько сотен реклам. Наследник вел себя очень странно. Он периодически что-нибудь изрекал и показывал. Речь его была усеяна несуразностями и оговорками. Он был набит обрывками каких-то передач и видеоклипов. Некоторые его проявления приводили в ужас жену П. Например, он мог мигнуть и завопить: “Свободу осознанной необходимости!” – причем на его экране при этом появлялась тюрьма, решетки на окнах которой были сделаны в виде цветов и листьев. В его передачах выступали битломаны международных конкурсов, за столами сидели круглые обозреватели, которые говорили, что лучшая совесть – это контролер. На заставках появлялось весеннее Подносковье. Какие-то люди обсуждали отживчивость – лучшее из человеческих качеств. Говорили о каком-то е-майоре, отдавшем свою жизнь за победу сексуальной революции, любимой фразой которого была: “После бабьего лета обычно наступает бабья осень…”. Над всем этим царил эрос. Эрос ДРП. Показывая, наследник все время баловался с антенной и направлял ее в сторону американского спутника связи.

Потом он стал исчезать. Не приходил ночами. Неделями П. с женой переживали, бегали по улицам, звонили в милицию, ремонт радиоаппаратуры, травмпункты, комиссионные магазины, отрывая людей от своих телевизоров. Но, понимая, что ребенок слишком не похож на них, смирились.

Как-то поздно вечером, возвращаясь с женой из видеозала, П. увидел на улице толпу таких же мутантов, как их сын. Они шли, занимая всю ширину улицы и показывали. Они показывали всем свои дециметровые антенны. Их экраны светились восторгом.