"ВСЕ, В КОНЕЧНОМ СЧЕТЕ, ЕСТЬ ТЕКСТ" Эта мысль М. Мамардашвили звучит, как самый краткий курс журналистики. Десять лет назад никто не думал, что название " Час Пик" сохранит актуальность до сих пор. Казалось, что конвульсии перехода скоро закончатся, собственность легально приватизируют, землю раздадут, и наступит упитанная капиталистическая действительность. Ибо: " Революции, как и хирургические операции не могут быть перманентными." Но, так не случилось. Час пик продолжает длиться. Все осталось недоделанным и незавершенным. Незаконченное преследует. Не становится историей ни тотальное воровство, ни ложь и продажность чиновников, ни беззаконие, ни война. Страна победившего чистилища? Говоря словами Ежи Леца, да, мы пробили головой стену, но что теперь делать в соседней камере? В этой соседней с социализмом камере опять приходиться играть в рулетку с негодяями, и только-то, что ставить не на красное, а на зеленое. По-видимому, народ в России все время оказывается недостойным своего правительства, поэтому, властям всегда приходится народ исправлять, встряхивать и подтягивать до своего уровня. Как заметил Саша Соколов: "Если в России когда-нибудь появится свобода слова, за ее нарушение будут расстреливать". На какой же вопрос был ответом "Час Пик", родившийся из пены дней 90-го? Может быть таких вопросов было несколько, но один точно был такой: Можно ли изменить жизнь к лучшему искренними и правдивыми словами? Довольно долго "Час Пик" был синонимом "Да". Новая газета учила читать по-новому, не между строк, как было вечно принято, а строку за строкой. Прессой была осуществлена героическая, в смысле обреченности, попытка возбудить у населения гражданские чувства. Народ откликнулся и встал в очередь за гражданством. Это малоизвестная в России форма ответственного отношения к себе, как части целого, общества с историей, еще со времен Чаадаева, считалась безумием. С маниакальным энтузиазмом люди бросились читать историю болезни страны и узнавать все страшные процедуры и методы, которыми самодеятельные "врачи" кроили коммунистического гомункулоса из поколений, превращеных в гумус. Настоящее становилось осмысляемым и почти что осмысленным... Но, оказалось, людям кроме слов нужно еще что-то: деньги, исполнение закона... И правда, что только словом создается усилие, на котором все держится. Нужно продолжать создавать "усилие во времени". Без этого не удержаться на скользкой поверхности бытия. Иначе, все будут продолжать жить в грязной разворованной психушке, об'единенные общим диагнозом, и лечиться одним портвейном. По часпиковскому архиву можно реконструировать все, происшедшее за десять лет. Пока жизнь не интерпретирована и не превращена в тест, у нее нет содержания. Журналист вообще – это человек, у которого полные карманы ключей к неизвестным замкам. От терпения, упорства и смелости зависит, будет ли содержание открыто. "Истинное имя вещи – метафора." Жизнь продолжает интерпретироваться "Часом Пик". |